Объединение художниц – одно из немногих в России, которое обращается к феминистской повестке с помощью традиционного вида женского труда. «Наденька» шьет и делает инсталляции о положении женщины в обществе, гендерном разрыве в оплате труда, сексуальной объективации и домашнем насилии. Созданная 8 марта 2016-го инсталляция «С праздником! Всех прав!» привлекла внимание не только феминистских и арт-сообществ в интернете, но и попала на первую Триеннале современного российского искусства в музее «GARAGE» в 2017-м. «Наденька» изобразила на женском белье даты получения женщинами основных прав – всем им меньше ста лет.

В России и других странах «Наденька» известна своими вышивками феминистского содержания на одежде и предметах домашнего обихода. Издание Aroundart считает это «эстетикой нерыночного предмета», неутилитарностью бытовых утилитарных вещей и отголосками раннесоветского авангардного опыта по растворению искусства в жизни. «Наденька» выставлялась в музее «Искусство Омска» и в омской неформальной галерее «Левая нога», на Триеннале современного российского искусства в Москве, Уральской индустриальной биеннале в Тюмени и на выставке dis/order в Аахене. Каждая вещь, снятая с этих выставок, может быть использована по назначению.

«Наденька» появилась осенью 2014-го и сейчас живет в трех разных городах – Омске, Санкт-Петербурге и Новосибирске. Художницы сами определяют себя как творческое объединение и швейный кооператив, передвижной кружок рукоделия и малярно-строительный цех. А еще это партизанский отряд, личный дневник и история дружбы Анастасии Макаренко, Алены Исаханян, Марии Александровой, Надежды Валецкой, Марии Рыбки и Оксаны Усольцевой (покинула группу в 2017-м).

Долгое время в Омске «Наденька» была известна как группа художниц-организаторок городских проектов. Основной состав собрался вокруг деятельности фотошколы «Событие». Художницы выступали организаторами курсов, образовательных и фестивальных проектов школы, затем стали проводить феминистические чтения и перезапустили лекционный формат о современном искусстве – каждый участник мог стать лектором.

Во время урбанистических инициатив, работавших с быстрыми изменениями среды в Омске — «Лето в Центре» группы Public Speech и проектной лаборатории «Город своими руками» Института «Стрелка», — «Наденька» одно из первых арт-сообществ, которое заговорило о культуре участия. На фестивале паблик-арта «Пространство множественности» «Наденька» сделала проект «Другие берега». Художницы-активистки преобразовали один из дворов городка Нефтяников: благоустроили территорию и провели несколько событий, чтобы выстроить горизонтальные связи между жителями, преодолеть отчужденность от среды, в которой те живут, и создать сообщество вокруг двора.

Создание в 2015-м независимого культурного центра — Лофта КВЦ — напрямую не относится к деятельности объединения, но именно художницы «Наденьки» и их друзья организовали независимую площадку на окраине города, где проходили выставки, кинопоказы, воркшопы по ресайклингу и находилась временная мастерская швейного кооператива.

Экспериментируя с городской повесткой, «Наденька» в итоге выбрала искусство, сейчас участвует в исследовательских выставках и работает над проблемами социального неравенства, в том числе гендерного.

Анастасия: Назвать [нас художницами], наверное, можно. Мы занимаемся художественными практиками, участвуем в выставках, о нас есть какие-то тексты – мы подходим под определение "художницы".

Мария Р.: Когда с кем-то знакомишься, не представляешься ведь: я художница.

Надежда: Некоторые так делают.

Анастасия: А мы почему так не делаем?

Мария Р.: Это как-то странно.

Надежда: Наверное, в Омске это в принципе странно. Если мы будем представляться художницами, люди будут думать, что мы рисуем картины. Это слово может запутать, поэтому мне достаточно определения "творческое объединение" или "арт-группа".

Мария Р.: А нужно ли в этом разбираться? Ты делаешь что-то, потому что хочешь делать. Если нужно назваться художницами, мы не против.

Мария А.: Считаю себя художницей, матерью и швеей, эти идентичности переплетаются и сменяют друг друга.

Надежда: Философы, которые разбираются в современной теории искусства, в эстетике, могут часами обсуждать этот вопрос. На каком-то этапе, здесь и сейчас, мне это просто неважно. Важно то, что я делаю, а не то, как это назвать, в какие рамки это вписывается.

Алена: Я сейчас работаю над диссертацией в области литературоведения и источниковедения, и основные свои планы связываю с этим. Однако и художницей себя тоже считаю.

Надежда: Нет какой-то направленности. Я не делаю свои работы для молодой женщины 26 лет, у которой, возможно, будут дети. Тема, зачем ты это делаешь и есть ли какой-то прямой отклик, очень старая. Это длинный разговор про искусство.

Мария Р.: Мы не планируем проекты ради провокации. Негативная реакция – нормально для паблик-арта, особенно в Омске.

Надежда: Среда достаточно агрессивная. Это происходит из-за страха: люди боятся незнакомого и непонятного. Беспокоятся: зачем вы здесь стоите, зачем фотографируете? Но мы делали проект, например, с одеждой и правами, не для того, чтобы это кто-то сорвал. Существует точка зрения, что современное искусство обращено к подготовленному зрителю. Мне кажется, то, что мы делаем, все равно происходит в диалоге. Мы не обращаемся напрямую к омичу или москвичу, мы просто делаем. Если бы мы существовали в подготовленной среде, на Западе, было бы все понятно: была бы арт-школа, в которой мы учились, кураторы, отборы, свои зрители на учебных проектах и в музеях. Но мы здесь, поэтому делаем то, что делаем. Информацию о нашей деятельности люди могут увидеть в основном в интернете.

Мария Р.: Это одна из тем, которая входит в круг наших интересов.

Анастасия: «Наденька» с этого начиналась. Но не все наши проекты феминистские.

Надежда: Для меня феминизм – это честность, признание правды. Первая реакция большинства людей: это не актуально, у нас уже равноправие. Но когда складываешь факты один за другим – о 13-ти тысячах женщин в год, которые гибнут от домашнего насилия, о том, что 40% тяжких телесных повреждений наносятся женщинам и детям мужчинами, причем женщины не считают себя жертвами и никуда не обращаются, потому что так их воспитывает культура, о зарплате женщин, которая сейчас даже в более феминистских европейских странах составляет 70-80% от зарплаты мужчин, – приходится признать, что ничего еще не решено.

Мария Р.: Я понимаю феминизм как диалог о положении женщин в современном обществе. Например, тема о стандартах красоты и объективирующей рекламе. Мы постоянно видим советы в журналах, телепередачах, которые сообщают женщине, что она выглядит или живет как-то не так, как от нее ожидают. То есть утверждают понятие женщины как объекта, в том числе сексуального.

Надежда: Достаточно посмотреть на рекламу, чтобы понять, о чем идет речь. Машину, квартиру, пирог, куриные ножки или мойку окон продают с помощью частей женского тела. Женщину превращают в объект, никогда не показывают, что она думает, чувствует. Она обладает каким-то набором универсальных характеристик: красива, покладиста, готовит, убирается.

Мария Р.: Есть такое понятие, как «труд любви». Считается, что когда женщина приходит с работы домой и занимается обслуживанием детей и мужа, то это не труд, ей не может быть тяжела забота о семье, хотя и она, и супруг отработали стандартный рабочий день. Если женщина в декретном отпуске, то думают, что она просто отдыхает. Иногда мужчина соглашается посидеть с детьми – делает одолжение своей жене.

Надежда: Себестоимость из марксистской теории и то, что мы делаем, немного разные вещи. Стоимость появляется, когда учитываются все издержки производства и наценка, то есть прибавочная стоимость. У нас нет наценки. В стоимость входит цена ткани, разработка идеи, раскрой, пошив плюс вышивка. Наш труд, а не наценка собственника средств производства. 5% вносим в общий фонд на будущие проекты и 10% – на маркетинг, рекламу, амортизацию. Мы все это закладываем, чтобы дальше развиваться. Мы пришли постепенно [к идее создания марки одежды], когда поняли, что наши интересы в области искусства и одежды не совсем пересекаются, что есть такая потребность.

Мария Р.: Мы думали, что новая марка будет называться «Слова и травы». Это минималистичная одежда из разных тканей.

Надежда: Но пока воплощение идеи опять откладывается. Может быть, откажемся от этой идеи совсем.